СЕРГЕЙ ЧУРИН: «РОДИНУ, КАК И МАТЬ, НЕ ВЫБИРАЮТ»

Сергей Чурин: «Родину, как и мать, не выбирают»

Сергей Чурин — депутат Законодательного Собрания Кировской области. В зоне его ответственности несколько районов с разной спецификой и своими проблемами: от нехватки медиков и педагогов до плохих дорог и аварийных зданий школ. Каждый день депутату приходится сталкиваться с вопросами, которые требуют не просто внимания, но и умения договариваться, работать с людьми и находить решения в условиях ограниченных ресурсов.

В интервью «Первичке» Сергей Чурин рассказал о том, как устроена ежедневная деятельность регионального депутата, с какими сложностями ему приходится сталкиваться в работе и почему многие проблемы невозможно решить быстро, несмотря на усилия и старания. Это разговор о реальной депутатской работе, в котором ясно обозначены сложности и реальные возможности народного избранника в регионе.

ЗДЕСЬ ВСЕ РОДНОЕ, ВСЕ ЗНАКОМО

Сергей, вы родились и всю жизнь прожили в Кировской области. Как бы вы описали свой родной регион? Какой он?

— Это моя родина. Здесь родились мои предки, здесь родился я, поэтому я его очень люблю. Одним словом: у нас классный регион!

А что особенно цепляет за душу? Вот люди, уехавшие далеко, часто тоскуют по родным березкам. Если бы и вам пришлось надолго оказаться вдали от родных мест — чего бы не хватало?

— Березок тоже бы не хватало — очень люблю нашу природу. Климат у нас, правда, суровый, хотелось бы, конечно, зиму — помягче. Но, как говорится, у природы нет плохой погоды — что есть, то и ценим. Родину, как и мать, не выбирают.

То есть вы с самого начала были уверены, что останетесь жить на родине? Не было мыслей уехать, например, покорять Москву?

— Были предложения переехать на работу в Москву. Но меня столица, честно говоря, никогда не манила. Да, приятно съездить по делам, погулять по Москве, но всегда тянет скорее вернуться домой. Здесь все родное, все знакомо. К тому же в Москве у меня никого нет. Да и вся родня моя живет здесь, в Кировской области.

СЕМЕЙНЫЕ КОРНИ: ПЕДАГОГИ И ЗАВОДЧАНЕ

Ваша семья, насколько я знаю, тоже не покидала родные места. Расскажите о своих корнях — кем были ваши предки?

— Насколько мне рассказывали про прадедов и дальше, все поколения жили здесь, в Кировской области. Бабушка в советское время работала на кировском заводе «Сельмаш». Отец еще студентом проходил там практику. Дед с бабушкой жили рядом с заводом. В Кирове у нас тогда было еще одно предприятие — ремонтный механический завод (РМЗ), куда они потом устроились. В общем, все мое детство прошло в том заводском районе — и потом так сложилось, что и я сам много лет проработал на этих предприятиях.

А ведь у вас в семье не только заводчане, но и педагоги, верно?

— Да, можно сказать — династия педагогов. Моя мама 20 лет была заведующей детским садом № 17 в районе Дружба в Кирове, потом работала завучем и учителем истории в 13-й школе города Кирова. Отец 27 лет возглавлял систему образования Кировской области — с 1980-х и до июня 2015 года. До того он прошел путь от сельского учителя до директора школы, затем руководил районным отделом образования, а потом областным отделом народного образования, областным управлением народного образования, департаментом образования.

Школа — это не просто место, где учатся дети. Во многих селах школа остается последним центром притяжения.

ОБРАЗОВАНИЕ И ПОДДЕРЖКА СЕЛЬСКИХ ШКОЛ

Поэтому вы сейчас так много помогаете школам?

— Возможно, отчасти и поэтому. Но главное — в деревне сегодня, кроме школы, почти ничего не осталось. Школа — это не просто место, где учатся дети. После уроков туда идут играть в волейбол, футбол, в шахматы; в школьную библиотеку приходят почитать; на компьютерах ребята занимаются. Во многих селах школа остается последним центром притяжения. Да, где-то еще работают дома культуры, библиотеки, но все равно прежде всего все держится на школе. К сожалению, школ становится все меньше, а в тех, что есть, все меньше учеников. Знаете, в некоторых селах сейчас вообще нет первоклассников — детей привозят из других населенных пунктов, чтобы класс набрать. Пока в деревне есть школа — есть жизнь. Как только школу закрывают, родители сразу увозят детей в другое место. Есть там работа или нет — все равно. Каждый хочет для ребенка лучшего: дать образование в нормальных условиях.

Мы стараемся помогать школам чем можем. У меня округ включает три района — Белохолуницкий, Нагорский и Зуевский. Скажем, в поселке Мулино Нагорского района — маленькая деревянная школа, учеников там немного. Окна стояли старые, рамы ветхие. Дирекция обратилась ко мне: нужно помочь с окнами. Я внес поправку в областной бюджет, но ее не поддержали. Тогда я решил заменить окна за свой счет. Деньги перечислил, новые стеклопакеты купили и установили. Теперь детям не дует ветром, можно открыть форточку, а главное — безопасно. Ведь старое окно могло в любой момент выпасть. Кстати, любопытно: в этой маленькой школе когда-то учились сразу два будущих Героя Советского Союза.

Также помогли школе в селе Косино, что в Зуевском районе: там заменили окна в нескольких классах. Эта школа вообще-то стояла в очереди на капитальный ремонт, но так и не попала в федеральную программу, хотя в свое время из ее стен вышел Герой Советского Союза. Зданию уже лет 60–70, трехэтажное. Когда-то поселок при бумажной фабрике был большим, а сейчас менее ста учеников осталось. Кажется, 66. Крыша течет, многое требует ремонта. Будем добиваться включения ее в программу или искать другие решения, чтобы помочь.

БОЛЬ И НАДЕЖДЫ СЕЛА

Слышу, что вы с особым чувством говорите о родных местах — с теплотой, но и с болью одновременно.

— Наверное, есть и горечь. По отцовской линии мои дедушка с бабушкой жили здесь, в Кирове. А вот бабушка по маминой линии жила в Юрьянском районе, в поселке при леспромхозе, станция Великая. Раньше там жило около тысячи человек, сейчас — человек 60 всего. Приезжаю туда пару раз в год: на кладбище сходить, могилки прибрать. И, кроме горького чувства, уже ничего не испытываю. Я ведь помню, как там все кипело жизнью: клуб был, народ отдыхал. Сейчас ни клуба, ни школы — была двухэтажная, и той нет. Детей давно нет, осталось несколько стариков. Они еле держатся, но уезжать не хотят. Пожилой человек, пока ходит по родной земле, живет. Заберешь его в город из привычной среды — думаю, он долго уже не протянет.

Хочется, чтобы в селах все было так, как в вашем детстве?

— Конечно, хочется сохранить жизнь на селе, но я реалист. Рано или поздно многое поменяется — невозможно вернуть прежние времена. Сейчас, правда, Владимир Владимирович многое делает, чтобы села развивались, а не только города. Город не резиновый, всех не вместит. Общаясь с молодежью в районах, вижу: если в глубинке есть чем заняться, ребята не стремятся уехать. Им по большому счету многого не надо. Была бы спортивная площадка, клуб, маленькое кафе, какое-то минимальное развлечение — и они останутся.

Вспоминая свое детство: у нас ведь ничего особо не было, два телеканала еле ловили. Зато каникулы я проводил в деревне, и скучно не было нисколько! Купались, на велосипедах гоняли, в лес за грибами. В лагерь пионерский я ни разу не ездил — зачем, если мне и дома было прекрасно? Утром убежал, поиграл, к обеду прибежал перекусить — и опять на улицу до самой ночи. Никакого расписания — воля! Золотое время, мечта, честно.

У вас в округе как раз много небольших населенных пунктов. Помимо закрытия школ, какие еще проблемы там самые острые? Дороги, наверное?

— Да, дороги — больная тема номер один. У нас огромная дорожная сеть, а асфальта мало, в основном грунтовки. Районы лесные, идут лесовозы — давят дороги. Средств не хватает поддерживать их в порядке. Еще и грунт глинистый: где песочек — машина пройдет, а где глина — в распутицу вообще не проехать. Возьмем, к примеру, поселок Суна в Зуевском районе. Поселок старинный, церковь там красивая, большое молочное хозяйство есть — и огромная проблема с дорогой. Осенью или весной, как дожди и распутица, люди из Суны вообще выехать не могут. Грязь по колено: ни машина, ни скорая, ни школьный автобус — ничто пройти не может. Жители жалуются: до железной дороги не добраться, на поезд опаздывают. Я пытался выбить финансирование на ремонт той дороги, внес поправку в бюджет, но депутаты не поддержали. Будем пробовать дальше, держу руку на пульсе. А поселок ведь немаленький, со школой, рядом еще деревни. Люди говорят: уезжают все из-за бездорожья. Директор местного хозяйства мне так и сказал: «Мы бы и жилье специалистам дали, да кто поедет туда, куда не доедешь?» Так что дороги — ключевая проблема. Будут дороги — остальное тоже подтянется.

ПУТЬ В ПОЛИТИКУ

Как вообще пришла идея заняться политикой, стать депутатом? В какой момент вы решили для себя баллотироваться?

— Это спонтанно получилось. Шли выборы 2021 года, коллеги мне говорят: «Почему не попробуешь?» Я подумал да решил выдвинуться — и прошел от «Единой России». Вообще, я в Партии с 2005 или 2006 года, точно не помню. Еще до этого, в молодости, пробовал избираться депутатом в Подосиновском районе, в котором работал в то время, мне лет 26 было. Тогда проиграл, хоть и не последним пришел. Так что первый опыт был неудачным. А вот в 2021-м решил снова — и получилось.

Когда вы победили на выборах и приступили к работе депутатом, с чего начали? Новый ведь для вас мир открылся — как осваивались, какие первые шаги делали?

— После избрания я сразу продолжил ездить по районам, встречаться с людьми. В декабре, перед Новым годом, приехал в Зуевку. Зашли с подарками в техникум, поздравили детей. И местный журналист меня спрашивает: «А вы зачем приехали? У нас раньше депутаты после выборов вообще не появлялись». Я отвечаю: как зачем — хотя бы рассказать людям, что сделано, выслушать, какие проблемы. Я пообещал работать для района — вот и приехал. Для меня это естественно, хотя, видимо, до этого так не принято было.

И по сей день стараюсь регулярно бывать в своих трех районах, делать что могу. Личных интересов в округе у меня нет: ни бизнеса, ни родственников. Я считаю своим долгом помогать этим территориям. И вот так все четыре года и работаю.

У вас были наставники в депутатской работе? Кто помогал вникнуть?

— Да нет, наставников особых не было. Есть помощники, они подсказывают. Да и сами люди учат, когда с ними разговариваешь, проблемы изучаешь.

А случается, что избиратели просят от депутата чего-то совершенно неожиданного?

— Бывает, просят такое. Расскажу случай. Приехал я в деревню Подрезчиха, там мы школу тоже поддерживали. Собрались жители. Стоят крепкие мужики и спрашивают с порога: «Ну что, депутат, что ты нам сделаешь? Вон у меня у матери забор рухнул — кто ставить будет?» Я смотрю и думаю: ничего себе запрос! У тебя, здорового, мать без забора живет, а забор ей депутат должен ставить? Такие вещи я, конечно, не воспринимаю всерьез. Понятно, помочь по хозяйству, если совсем некому, можно. Но когда взрослый сын просит чиновника починить забор его матери — это чересчур.

Я стараюсь всегда попросить оформить обращение письменно. Чтобы было четко зафиксировано, так меньше шансов друг друга не понять.

РАБОТА ДЕПУТАТА: ОБРАЩЕНИЯ И РЕШЕНИЯ

Как люди обычно до вас доходят со своими проблемами? На личных приемах, письменно? Как вы выстраиваете связь с избирателями?

— Обращаются по-разному — и лично, и письменно. Но я стараюсь всегда попросить оформить обращение письменно. Чтобы было четко зафиксировано, так меньше шансов друг друга не понять. Когда все изложено на бумаге, уже никуда не денешься: обязан ответить по существу. По закону на ответ дается месяц, и мы за это время либо решаем проблему, либо, если не можем сами, направляем запросы куда нужно и потом даем официальный ответ.

Помимо приемов и встреч на местах, люди пишут через администрации районов, через общественную приемную «Единой России». Вариантов много, главное — любое обращение я беру в работу.

Нужно донести до людей цель, направление движения — иначе ничего не выйдет. И конечно, хозяйственнику проще разобраться в проблемах ЖКХ, ремонтах, подрядчиках.

ДИАЛОГ С ИЗБИРАТЕЛЯМИ

Наверное, на встречах вам доставалось от людей? Все-таки вы представляете партию власти, а народ нередко недоволен.

— Было дело. Не скажу, что везде с хлебом-солью встречали. Где-то даже жестко разговаривали. Вспоминаю одну встречу в Зуевском районе, в почти вымирающем поселке леспромхоза. Человек двадцать жителей осталось. Мы приехали — так они первый час просто выливали на меня весь негатив: «Вы, единороссы, ничего не делаете, только обещаете!» и так далее. Накал страстей был еще тот. Я слушал, отвечал, объяснял, что могу, а что нет. Часа два проговорили — и знаете, постепенно люди уже по-другому начали смотреть. Расстались мы тогда, я считаю, с полным взаимопониманием. В целом наш народ, если честно, добрый и отзывчивый. Если видят, что ты искренне стараешься, то и они идут навстречу.

Не пытались некоторые излишне злоупотреблять вашей помощью? Ну, если знают, что вы все решаете, — сели на шею и ездят?

— Бывает, что одни и те же люди не раз обращаются. Но ничего криминального, никто особенно «на шею» не садился. Все просьбы в пределах разумного: если обращаются — значит, действительно нужно. Ничего сверхъестественного не просят.

Депутатский статус помогает вам продвигать такие вопросы?

— Конечно. Без мандата со мной многие бы просто не разговаривали. А так — пишу запрос как официальное лицо, и его обязаны рассмотреть. Пробиваем потихоньку: все равно какие-то деньги на ремонт школ, на другие нужды удается направить. В этом году, например, из областного бюджета по моей инициативе выделили средства на ряд школьных ремонтов.

Да и вообще, на местах главам администраций очень тяжело. К ним идут буквально со всеми проблемами: от упавшего забора до перегоревшего фонаря. На все про все — копеечный бюджет. Честно, тем, кто работает в сельской администрации, нужно в ноги кланяться. Ответственность огромная, зарплаты маленькие, условия никакие, поэтому и желающих мало. Сейчас еще закон ввели — даже глава сельского поселения обязан иметь высшее образование. Попробуй найди в глуши человека с дипломом, готового за такие деньги вкалывать!

А где в этой системе координат место депутата? Есть глава поселения, к которому люди несут все беды, а депутат чем занимается?

— Депутат стоит уровнем выше: собирает все эти проблемы по району и ретранслирует их уже на область — пытается «выбить» ресурсы для их решения.

Много обращений удается довести до результата? Хоть примерно — процент запросов, которые решаются положительно?

— Если говорить о бытовых просьбах, материальной помощи — наверное, процентов 80–90 удается закрыть. Вот просят, к примеру, мячи спортивные для школы купить, светильники уличные повесить — такие вопросы решаем. А есть глобальные вещи, как та же дорога, их очень тяжело сдвинуть, потому что требуются большие деньги. Капитально отремонтировать школу, построить новую дорогу — одним моим желанием это не исправить. Буду, конечно, добиваться, но зависит не только от меня, а и от возможностей района, области. Но в целом, повторюсь, подавляющее большинство обращений стараемся удовлетворить.

Очень многие жалуются на работу сферы ЖКХ и особенно на программу капитального ремонта жилья. Для вас эта тема тоже больная, верно?

— Еще бы! У нас с капремонтом совсем беда. Вот случай: на приеме была женщина, у них в доме течет крыша, ремонт по программе кап­ремонта все откладывали, а недавно и вовсе перенесли… Знаете, на когда? На 2050-е годы! Люди в шоке: как жить? Я сделал запрос в Фонд капитального ремонта, и мне официально подтвердили: да, ваш дом в плане аж на 2050 год. Ну это же ни в какие ворота! Кто будет ждать до середины века, когда крыша протекает сейчас? Пришлось подключать прокуратуру. Прокуратура признала это нарушением, внесла представление — после чего правительство области вернуло дом в актуальный план. Обещают отремонтировать крышу либо в этом, либо в следующем году. Буду контролировать, чтобы сделали.

Вы много лет руководили крупными предприятиями. Этот опыт помогает вам в депутатской деятельности?

— Безусловно. Руководить заводом — это и финансы, и люди. Учишься понимать, как все работает, как ставить задачи, как находить общий язык с коллективом. Нужно донести до людей цель, направление движения — иначе ничего не выйдет. И конечно, хозяйственнику проще разобраться в проблемах ЖКХ, ремонтах, подрядчиках. Я, например, всегда на производстве требую проектную проработку перед любым ремонтом или строительством — чтобы все просчитать и не допустить ошибок.

Помню, на нашем заводе, где сейчас беседуем, мы ремонтировали все цеха: крышу перестилали, стены усиливали — обязательно через проект, с расчетами, чтобы никакая стена не рухнула и крыша не протекла. А вот когда обсуждали областную программу капремонта, там предложили сделать экспресс-обследование 1800 домов за 130 миллионов рублей, по 70 тысяч на дом, и на основе этого пересмотреть план ремонтов. Я тогда открыто выступил против: что это за обследование за 70 тысяч? Кто выйдет, что он там увидит? Можно так «осмотреть», что балкон обвалится. Или наоборот: усилят неправильно, стена треснет… В общем, я не согласился с таким подходом. Меня, правда, за это пожурили — партийное начальство даже вынесло выговор «за нарушение партдисциплины».

Кто-то предпочитает выступать перед аудиторией в образе «трибуна», а кто-то разговаривает просто и по-человечески. Вы как выстраиваете общение?

— Я за простоту. Не люблю выступать с пьедестала и вещать красивые фразы. Предпочитаю сесть и нормально поговорить, чтобы люди не стеснялись высказаться. Если лить на них умные мысли с высокой трибуны, народ закроется, ты ничего от них не добьешься. Ни обратной связи, ни откровенного разговора не получится. В итоге — никакого толку. А когда общение живое, двустороннее — хоть понимаешь реальную картину. Узнаешь, что людям надо. Порой, казалось бы, мелочи. Вот подсказали мне пенсионеры, что в сельскую библиотеку неплохо бы телевизор, чтобы они могли вместе фильмы смотреть. Я взял да подарил телевизор — им радость. Казалось бы, ерунда. А для них важно.

ПРИНЦИПЫ И ПАРТИЙНАЯ ПОЗИЦИЯ

Вы давно в «Единой России». Что вам дала Партия? Зачем вообще вступили?

— Честно? Никогда об этом не задумывался, потому сразу и не отвечу… Не «для корочки», это точно. В Партию я пришел, можно сказать, из-за Президента. В 2005–2006 годах Владимир Владимирович как раз выводил страну из хаоса 90-х, экономика росла, жизнь налаживалась — мне импонировал этот курс, и я его поддержал, вступив в «Единую Россию». С тех пор в Партии состою и никуда не бегаю. Знаю многих, кто метался — сегодня они при власти, завтра вдруг «прозрели», начинают поливать ту же «Единую Россию»: дескать, Партия плохая, глаза у них открылись. А мне кажется, дело не в Партии, а в человеке. Видал, как при начале СВО некоторые повыходили из руководящих органов: перестраховались, чтобы не быть на передовой… Не поддерживаю я такое.

За все годы ни разу ничего для себя лично через Партию не просил. Хотя возможности были — можно ведь пристроиться, решить какие-то бизнес-вопросы под партийным прикрытием. Но мне это не нужно: считаю, добиваться надо самому, своим трудом.

Вы не пытались вовлечь коллективы ваших заводов в политическую работу? Например, организовать акции, демонстрации, вступление в Партию?

— Нет, специальной агитацией на предприятиях я не занимался. Конечно, участвуем всем заводом в общегородских мероприятиях — на демонстрации 1 Мая выходим, на субботники. Профсоюзы у нас работают, помогают людям. Но заставлять кого-то вступать в Партию или голосовать «правильно» — категорически против. Это только во вред. У нас же уже было такое в начале 2000-х: некоторым директорам сверху спускали план, и они заставляли народ — мол, голосуй за ЕР и сфотографируй бюллетень, отчитайся. Пугали увольнениями. Чем кончилось? Партия вроде набрала больше всех, но в целом область показала один из самых низких результатов по стране. Потому что людей таким давлением только озлобили. Так что я против принуждения. Если человек сам разделяет наши взгляды — милости просим. Нет — увольнять за это или заставлять ни в коем случае нельзя.

РАДОСТЬ ПРИНОСИТ РЕЗУЛЬТАТ

Что вам больше всего не нравится в депутатской работе, а что приносит удовольствие?

— Честно — меня в этой работе ничто не напрягает. Нет такого, чтобы думал: «Вот зачем я в это ввязался?» А радость приносит результат. Когда удалось чего-то добиться — это здорово. Например, совместно с инициативной группой жителей удалось добиться ремонта в Зуевке улицы, которая больше десяти лет была в жутком состоянии и никак не попадала в планы. В прошлом году там наконец сделали дорогу — и мне прям от сердца отлегло. Или история с тем домом, где крышу людям вернули в программу капремонта, — тоже горжусь, что помог. И даже мелкие дела. Когда приезжаешь, а тебе спасибо говорят за окна в школе или за тот же фонарь, понимаешь, что не зря стараешься.

Мне даже глава поселения потом позвонил: «Нам именно ваших светильников, не китайских». Повесили мы еще. С этого и пошло-поехало.

ИНИЦИАТИВЫ: «СВЕТЛЫЙ ОКРУГ» И НЕ ТОЛЬКО

Расскажите про ваш проект «Светлый округ». Как родилась эта идея освещения деревень?

— Началось все с поселка Косино под Зуевкой. Приехал я на встречу, а люди говорят: «У нас вечером темень, фонарей почти нет». Дело было осенью. Ни асфальта, ни огонька на улице. Идешь и не знаешь, куда ступаешь. И старики боятся упасть, и детям по такой тьме опасно. Попросили: нельзя ли поставить фонари? А у меня как раз было налажено производство уличных светильников, мы на заводе их делаем. Ну, думаю, помогу. Отдал я им несколько наших фонарей — установили.

Через какое-то время жители говорят: нам еще надо, дайте ваши, они хорошие. Мне даже глава поселения потом позвонил: «Нам именно ваших светильников, не китайских». Повесили мы еще. С этого и пошло-поехало: узнали в других местах, начали просить светильники и в Белой Холунице, и в Нагорске — по всему округу. Понравилось людям, работают надежно.

Получается, сарафанное радио разнесло эту историю по другим районам?

— Выходит, что так. И мы решили придать делу официальный вид: запустили проект «Светлый округ». Я проехал по всем райцентрам округа, встретился с главами, говорю: давайте список, где нужнее всего уличное освещение. Тут важно было не превратить дело в хаос, чтобы каждый отдельно не бегал: «Хочу фонарь перед своим домом». Мы договорились, что главы соберут заявки от своих населенных пунктов. Они прислали — у кого-то список по делу, у кого-то завышенные аппетиты. Мы уже у себя отфильтровали и распределили, сколько и куда можем отгрузить фонарей. Производство-то у меня небольшое, сами видели, не могу же остановить выпуск основной продукции и только фонари для районов делать. Приходилось балансировать: одну партию сделаем для собственных нужд, следующую — для проекта, и так по очереди.

Сколько уже длится этот проект?

— По сути, все четыре года моего депутатства. С самой первой поездки в 2021 году началось, просто название «Светлый округ» появилось чуть позже.

Какие еще проблемы удалось решить в вашем округе за это время? Может, что-то запомнилось из недавнего?

— Ой, да всего понемногу. Например, в одном селе детский сад с советских времен работал с теми же кроватками, что и 50 лет назад, — мы купили для ребятишек новые спальные места: кроватки, постель. Где-то не было пожарного насоса — приобрели мотопомпу для сельской пожарной команды. Часто проблемы решаются вроде мелкие, но людям жизнь облегчают.

Если говорить о законотворческой работе, какими инициативами или решениями на региональном уровне вы особенно гордитесь?

— Приняли, к примеру, закон о так называемом депутатском фонде. Это моя инициатива, мы с коллегами ее продвигали. Смысл в том, чтобы каждому депутату ежегодно давали целевой миллион рублей на нужды его округа. Небольшие деньги, но все же. Сначала хотели всем, но в итоговом варианте утвердили миллионы только одномандатникам (тем, кто избран по округам). У меня-то в округе три района делят между собой этот миллион — выходит примерно по 330 тысяч на район в год. Негусто, но хоть что-то. Зато эти средства идут напрямую в территории: на ремонт крыши клуба, на спортинвентарь для школы, на детскую площадку — куда угодно, лишь бы на дело. Себе ни копейки мы не имеем права взять, да и не собирались. Просто раньше некоторые депутаты, у кого нет возможностей помогать материально, руками разводили, а тут появился ресурс. Я считаю, закон полезный. Были попытки его прикрыть, но мы отстояли. Лучше бы даже увеличить этот фонд — все равно деньги идут людям.

Еще был законопроект, за который я бился, но он не прошел — об ограничении торговли алкоголем. Хотели запретить продажу спиртного в жилых домах, сократить часы торговли. Я тогда предлагал ужесточить эти нормы: больно у нас народ спивается, статистика плохая. Но мои поправки не поддержали: Минпромторг заявил, что это ударит по бизнесу и ни к чему не приведет. Возможно, доля правды в этом есть — запретами проблему пьянства не решить. Запретишь в магазине — начнут самогон гнать да из-под полы возить. Я считаю, бороться надо иначе: воспитанием, пропагандой здорового образа жизни, особенно среди молодежи. А для упертых алкоголиков закон что есть, что нет. В общем, не прошла эта инициатива. Будем другими мерами заниматься этой бедой.

Кроме «Светлого округа», есть у вас и другие авторские проекты?

— Есть один, особенно горжусь им. Три года назад мы учредили конкурс «Элита образования». Я сам из семьи учителей, вот и решил поддержать педагогов. Конкурс частный, не государственный. Мы собираем заявки, идет интернет-голосование. И в итоге отбираем десять лучших учителей области за год. Не только школьных — участвуют и воспитатели детсадов, и преподаватели техникумов, любой, у кого есть педагогический стаж. Главный приз — 1 миллион рублей каждому из победителей. Плюс если учителя выдвинуло учебное заведение, то его школа (или садик) получает дополнительно 500 тысяч. Причем миллион выдаем «чистыми», налоги оплачивает наш фонд отдельно. Уже третий год проводим эту премию. Буквально завтра будем вручать награды новым победителям. Приятно, что в этом году в десятку лучших попали сразу два педагога из моего округа — из Белохолуницкого района. Получается, двумя миллионерами в глубинке стало больше, и их школы тоже получат деньги. Для сельских школ 500 тысяч — огромная сумма. Они иногда по копейке собирают деньги на окна или на ремонт спортзала, а тут полмиллиона разом. Представляете, сколько полезного можно сделать!

Двумя миллионерами в глубинке стало больше, и их школы тоже получат деньги. Для сельских школ 500 тысяч — огромная сумма.

ПОДДЕРЖКА ФРОНТА

Ваши предприятия связаны с оборонной сферой. Помогаете ли вы сейчас нашим бойцам?

— Мы с первых дней СВО включились в помощь армии. Посмотрели, чего не хватает на передовой, и стали делать. У нас на заводе «1 Мая» варили буржуйки (железные печки). Раньше делали по паре штук, а тут за раз наварили целые фуры печей и отправили ребятам, чтобы в окопах грелись, не мерзли. Просили — мы сделали.

Потом закупали квадрокоптеры. Отправляли все, что необходимо. Прицелы ночного видения, тепловизоры тоже везем на фронт.

Был у меня молодой сотрудник, Володя, его мобилизовали. Перед отправкой попросил: в их подразделении очень нужны мотоциклы для связи и разведки. Я купил два мотоцикла, отправили им. Знаю, что один до сих пор бегает где-то там по лесам. Второй быстро вывели из строя, но он свое дело сделал: парень на нем сумел вырваться из-под обстрела. Ранение получил, но жив остался. Так что помогаем чем можем. И будем помогать.